Кирилл Белянинов — о своем опыте исправительных работ
Корреспондент "Огонька" на собственном
опыте убедился, как работает система наказаний для участников
несанкционированных митингов в США, и остался не слишком доволен
увиденным
— Ну вот,— довольно сообщил адвокат Николас,
аккуратно засовывая в профессионально-кожаный портфель тоненькую папку с
моим судебным делом.— Я же говорил, что ничего страшного не будет.
В общем, если понадоблюсь, звони!
Адвокат сунул мне в руку визитку и,
одобрительно похлопав на прощание по плечу, скрылся в запутанных
коридорах криминального суда Нью-Йорка. Чему так радовался защитник, я,
честно говоря, не понял. В руках у меня осталась копия приговора суда,
извещение с требованием уплатить 685 долларов в виде штрафа и оплаты
издержек и бумажка с направлением на общественные работы.
"Забирайте!"
Судебная система в любой стране отличается
особой неторопливостью. Меня арестовали в начале декабря прошлого года,
когда активисты движения "Оккупируй Уолл-стрит" устроили очередную акцию
возле Нью-Йоркской товарной биржи (см. "Огонек" N 50, 2011 год).
Поначалу все проходило тихо, и кучки недовольных граждан с самодельными
плакатами мирно бродили вокруг цитадели капитализма. Биржу защищали
железные барьеры и небольшой отряд полиции в самой обычной синей форме.
Но стоило толпе демонстрантов хоть чуть-чуть сгуститься и задеть
ограждения, откуда-то из-за угла здания немедленно появилась группа
правоохранителей в шлемах с забралами и бронежилетах.
Несогласных как-то очень по-деловому
разделили снова на небольшие кучки, прижали к стенам домов, а потом за
спинами рядовых полицейских появились офицеры в белых рубашках. Проходя
вдоль строя задержанных, они быстро указывали пальцем на зачинщиков
беспорядков.
Когда палец уперся прямо в меня, я попытался
объяснить, что работаю журналистом, оказался в рядах несогласных
исключительно по профессиональной необходимости и вообще не валил
никакие заградительные барьеры. Офицер с интересом повертел в руках
официальную аккредитацию госдепартамента США для иностранных
корреспондентов, спросил, есть ли у меня точно такая же, только выданная
полицией Нью-Йорка, и, услышав отрицательный ответ, махнул рукой:
"Забирайте!"
За спиной защелкнулись наручники. Потом была
длинная процедура в полицейском участке с обязательным фотографированием
в фас и профиль, со снятием отпечатков пальцев и с другими знакомыми по
фильмам об американской жизни процедурами. А затем всех задержанных
доставили в городскую тюрьму в Нижнем Манхэттене, больше известную под
названием "Гробница".
После суток в камере меня привели в зал суда, и вечно улыбающийся адвокат Николас заявил о моей невиновности.
— Хорошо,— невозмутимо согласился судья, назначив следующее заседание по моему делу на конец апреля.
Суд не отходя от кассы
Как готовиться к предстоящему процессу, я
толком не представлял. В ответ на все звонки жизнерадостный Николас
неизменно сообщал, что ведет "торги" с прокуратурой и обязательно
договорится о закрытии дела.
— Они сразу предложили месяц тюремного
заключения и штраф, правильно? — на всякий случай уточнял он.— Раз мы не
согласились, то теперь все будет выглядеть не так страшно.
За несколько месяцев я обзавелся знакомствами
среди юристов и людей с мелкоуголовным прошлым и выяснил, что особого
вмешательства в мое дело и не потребуется. Того же Николаса попросили
заняться моим вызволением старые друзья, так что для меня его помощь
была бесплатной. Обычно участие адвоката в подобном деле обходится
задержанному в 3 тысячи долларов, но если денег нет, то прямо перед
судебным заседанием к вам подойдет бесплатный общественный защитник и
подробно расскажет, как и что делать. Утверждают, что шансы на выигрыш
дела и у бесплатных защитников, и у платных адвокатов примерно
одинаковы.
В день суда Николас опоздал на полтора часа
и, появившись наконец перед залом заседаний, немедленно отвел меня в
сторону. В коридоре сидели и стояли человек 200 правонарушителей, среди
которых явно выделялась группа молодых людей в сванских шапочках и с
недельной небритостью. Один из них пришел в суд в настоящей
кепке-"аэродроме", которая, по всей видимости, постоянно напоминала ему о
далекой Родине.
За что именно собирались судить сванов, я так и не выяснил.
Николас довольно сообщил, что сумел обо всем договориться.
— Наказание будет минимальным, только нужно
обязательно признать себя виновным и на все вопросы судьи отвечать
только "да",— объяснил он.
Похоже, особой уверенности во мне он за эти
месяцы так и не приобрел, так что уже перед входом в зал он озабоченно
обернулся, спросив:
— А ты точно не собираешься речь произносить?
Американские адвокаты обычно советуют своим
клиентам не выступать с последним словом. Считается, что судьи не очень
любят, когда у них впустую отнимают время, и всегда выносят любителям
поговорить куда более жесткие приговоры.
Слушания по делу о нарушении общественного
порядка заняли минут пять. Дождавшись, когда оказавшегося в очереди
перед нами "нетрезвого водителя" приговорили к лишению прав на полгода и
трехмесячному посещению курсов "анонимных алкоголиков", я быстро
признал себя виновным.
— 300 долларов — штраф, 300 — возмещение
судебных издержек, 85 — возмещение затрат на работу канцелярии,— быстро
перечислила судья, не поднимая глаз от каких-то документов.— И 16 часов
общественных работ. Следующий!
Еще через 10 минут судебный клерк вручил мне ворох необходимых бумаг, и я попрощался с Николасом.
Как выяснилось, заплатить штраф и судебные
издержки можно прямо в здании суда. Пристав в полной форме молча довел
меня до окошка кассы, напоследок объяснив, что всю сумму необязательно
выкладывать сразу.
— Можешь попросить о рассрочке на несколько месяцев или заплатить кредитной карточкой,— уточнил он.
Отдел "Общественные работы" оказался
буквально в двух шагах от кассы. Просунув в окошко судебное направление,
я осторожно поинтересовался, где именно могут пригодиться мои
профессиональные навыки. Еще в камере "Гробницы" несколько бывалых
задержанных объясняли, что иногда получается напроситься на работу в
какую-нибудь церковь.
— Но самое лучшее — попасть в библиотеку,—
вспомнил один из арестантов, попавший в камеру из-за скандала в каком-то
баре.— Целый день сидишь под кондиционером, делаешь вид, что разбираешь
бумаги!
Действительность оказалась немного печальнее.
— Уборка мусора,— отчеканила чернокожая девица в полицейской форме.— На выбор — Верхний или Нижний Манхэттен.
В Верхнем расположен знаменитый Гарлем, так что я малодушно выбрал Нижний.
Еще через несколько дней в 7:55 утра я стоял в
громадном гараже-ангаре Sanitation Department, отвечающего за вывоз
мусора и уборку городских улиц. Как объяснила на прощание чернокожая
девушка в суде, рабочий день для нарушителей начинается ровно в 8:00,
опоздание даже на минуту грозит тем, что этот день просто не зачтут.
Многие попали в "оккупанты", просто случайно оказавшись рядом с акцией
|
При
этом переносить дату "отработки" можно только один раз. При повторном
прогуле к делу подключают полицию, и суд в обязательном порядке
пересматривает приговор, назначая более суровое наказание.
Правда, как выяснилось, только этим правила
поведения для участников общественных работ не ограничиваются. Когда в
гараже коммунальщиков собралась группа в полтора десятка
правонарушителей, из крохотного офиса вышел пожилой человек в зеленой
форме с армейского вида нашивками и произнес короткую, но убедительную
речь.
Нам запрещалось: самовольно покидать место
работы, отлучаться без разрешения более чем на 5 минут, отставать от
сопровождающего более чем на 50 метров, портить казенное имущество,
уходить, не поставив в судебную бумагу штамп об отработанном дне,
отклоняться от маршрута, есть и распивать любые напитки во время работы.
На обед выделялось ровно 30 минут, и, как напомнил человек в зеленом,
"любое нарушение будет караться незачетом рабочего дня".
— И самое главное,— подытожил он свое
короткое выступление.— В здании, где вы получите рабочий инвентарь, есть
туалет. Всем мужчинам для справления малой нужды использовать только
писсуары! Если кто-то попробует использовать унитаз, будет немедленно
отправлен домой с отметкой о незачете!
По окончании инструктажа нарушителей
рассадили в два белых микроавтобуса с надписями Sanitation Department на
бортах. Машины, попетляв минут 10 по узким улицам Нижнего Манхэттена,
остановились под Бруклинским мостом, где прямо к одной из опор
прилепилось двухэтажное здание коммунальщиков.
Внутри единственной комнаты на первом этаже
сидели грустный латиноамериканец лет 30 в несвежей зеленой униформе и
человек пять разновозрастных чернокожих. Стены комнатки были покрыты
темно-синей краской, сквозь которую проступали старые надписи нелестного
для коммунальщиков содержания, а на столе в углу лежала горка
ярко-оранжевых светоотражающих жилетов.
Знаменитый туалет, как выяснилось, располагался на втором этаже.
Наш сопровождающий разбил нарушителей на две
группы по семь человек в каждой и, сверившись с какими-то записями,
объяснил маршрут, который нам предстояло "вычистить до блеска". Один из
чернокожих отдыхающих недовольно поднялся со стула и, вытащив из сумки
собственный оранжевый жилет, махнул нам рукой:
— Пошли за инвентарем!
Как оказалось, каждую группу нарушителей
возглавляет старший. Обычно это недавно освободившиеся осужденные,
которые находятся под наблюдением полиции и несколько дней в неделю
должны являться для общественных работ.
Наш старший, правда, представился обычным
безработным. Объяснил, что его зовут Мартин и последние 20 с чем-то лет
он отработал охранником в банке. Потом его уволили, найти работу в
50 лет не так-то просто, так что полгода он получал пособие, а теперь,
чтобы выплаты совсем не прекратились, должен три раза в неделю по
8 часов водить по городу группы правонарушителей в ярких жилетах.
Рабочий инвентарь стоял в отдельном закутке у
стены здания. Высокие, по пояс, пластмассовые баки на колесиках и
обычные метлы. К каждому баку, впрочем, прилагался комплект из трех
вместительных пластиковых пакетов.
— Пойдем,— махнул рукой Мартин, и наша небольшая колонна, толкая перед собой баки и грохоча колесами, углубилась в Чайна-таун.
Братья по метле
Вместе со мной улицы убирать предстояло двум
подросткам хипстерского вида с серьгами в носах и бровях, паре
молчаливых чернокожих лет 30, латиноамериканцу с грустным выражением
лица и пожилому худощавому мужчине в тонких очках.
— Хорошо все же, что выбрали именно
Чайна-таун,— неожиданно сообщил он мне, когда мы сделали остановку возле
первого же китайского бакалейного магазинчика.— Мои знакомые тут обычно
не появляются.
Работа оказалась непыльной. Улицы с утра уже
подмели и полили водой владельцы местных магазинов и офисов, так что нам
оставалось сгребать метлой отдельные окурки и бумажную мелочь. Особо
ретивых останавливал опытный Мартин.
— Не спешите вы так, вам еще 8 часов
работать,— старший укоризненно покачал головой, объясняя, что всего за
15 минут мы успели убрать маршрут, на который у него обычно уходит "часа
полтора".
Оптимизм пожилого нарушителя в тонких очках
испарился минут через 10. Мы честно убирали тротуар возле небольшой
пресвитерианской церкви, когда откуда-то сзади вдруг раздался голос:
— Доктор Браун! Вот кого не ожидал здесь увидеть!
С противоположной стороны улицы на нас с
удивлением смотрела группа студентов, а возглавлявший ее грузный человек
уже бежал через дорогу в нашу сторону.
— А мы здесь помогаем церкви, добровольно,—
не растерялся мой "коллега", успев поправить ярко-оранжевый жилет.— Мы
здесь каждую неделю, а вот и церковный староста, мистер Уайт!
Он указал рукой на Мартина, который ошарашенно наблюдал за происходящим.
После того как группа студентов наконец-то
удалилась, выяснилось, что мой "коллега" на самом деле доктор философии и
преподает политологию в нью-йоркском колледже Туро. До этого работал в
Китае, Египте и России, где два года преподавал в Тимирязевской
академии. А на общественных работах оказался после одной из акций
"Оккупируй Уолл-стрит". По словам профессора Брауна, он мирно шел вместе
с остальными демонстрантами, когда полицейские неожиданно врезались в
толпу.
— Правда, мы полностью блокировали движение на нескольких улицах и отказывались уходить,— смущенно добавил он.
По словам политолога, ему явно повезло с
судьей, так что он отделался 150 долларами штрафа и всего лишь одним
днем общественных работ.
Больше политических в нашей группе не
оказалось. Хипстеров с серьгами в носу задержали за справление нужды на
городской улице и пререкания с полицией. А грустный латиноамериканец
подрался с женой.
— Ну, то есть, с бывшей женой,— объяснил он
во время короткого перерыва на обед.— Она пришла ко мне домой с новым
бой-френдом и стала требовать вернуть какие-то вещи. Я отказался, и мы
подрались, а потом приехала полиция.
Из-за драки ему пришлось заплатить штраф в
1500 долларов, и вот уже неделю он ежедневно подметает улицы. Из общего
"срока наказания" в 64 часа ему осталось отработать всего один день, так
что он очень боится что-нибудь нарушить.
— Я таксист, а судья отобрала у меня права.
Вернут, когда принесу справку о том, что отработал все 64 часа,— заметил
он, допив кофе, и снова взялся за метлу.
Двое чернокожих членов группы и вовсе
отказались отвечать на вопрос о том, почему они оказались среди
уборщиков Чайна-тауна, коротко заметив, что это "не мое собачье дело".
Без энтузиазма
Считается, что понятие "общественные работы"
появилось в США в 1966 году, когда судья в округе Аламеда, штат
Калифорния, предложил вместо тюрьмы отправлять нарушителей правил
дорожного движения, которые не могли оплатить штрафы, на уборку местных
парков.
Практика прижилась, и уже в середине 1970-х
на общественные работы направляли больше половины мелких нарушителей.
При этом судьи проявляли завидную изобретательность, так что
задержанного за нарушение правил дорожного движения могли отправить мыть
машины в полицейском гараже, а арестованных за распитие спиртного в
городском парке — на прополку цветочных клумб.
Известны случаи, когда пойманные за вождение в
пьяном виде должны были в течение 200 часов читать в школах лекции о
вреде пьянства, допустившие правонарушение юристы работали клерками в
судах, а адвокатов обязывали бесплатно представлять интересы нескольких
клиентов.
Только в Нью-Йорке, по официальной
статистике, каждый день на общественные работы выходит до 250 человек,
отрабатывающих более 9 тысяч часов в год. Обычно они занимаются уборкой
улиц, хотя отдельные группы выходят на работу в дома престарелых и
больницы.
В большинстве случаев общественные работы — единственная альтернатива тюремному заключению.
— У меня был клиент, которого приговорили к
80 часам общественных работ, но он пропустил два первых дня и отправился
за решетку на три месяца,— радостно сообщил адвокат Николас, когда я
спросил его об этом наказании.
Юристы уверяют, что в условиях большого
города подобные программы позволяют экономить бюджету до 3 млн долларов в
год, которые в противном случае ушли бы на содержание заключенных за
решеткой. Правда, какую именно выгоду получил Нью-Йорк от нашей работы, я
выяснить не успел.
После завершения второго трудового дня мы,
сдав пластиковые баки и поставив в угол метлы, выстроились, чтобы
получить штамп об отработанном наказании. Человек в зеленой униформе
выдал каждому честно заработанную справку и печально заметил:
— А работали вы все равно без энтузиазма...Кирилл Белянинов
http://www.kommersant.ru/doc/1933705
Комментарии
Отправить комментарий